Наш выпуск посвящен тому, как боролись с эпидемиями до COVID-19, в частности во Владимирском крае.
За всю свою историю человечество неоднократно сталкивалось со страшными болезнями, уносившими тысячи, а порой и миллионы жизней. Эпидемии не обошли стороной и Российское государство: начиная с XI века в источниках можно найти сведения о массовом распространении самых разных недугов. Так, древнерусские летописи часто упоминают о «морах», то есть эпидемиях. И хотя на Руси эпидемий было значительно меньше, чем в Европе, все же порой болезни проникали на территорию государства вместе с иностранными купцами и заморскими товарами.
Пандемия чумы в середине XIV века убившая почти половину Европы, прокатилась и по Руси. В 1363 году эпидемия охватила Новгород, Переяславль, Казань, Коломну, Владимир, Суздаль, Дмитров, Можайск, Вологду и окрестности Москвы. Смертность была огромной – умирало от 70 до 150 человек в день.
Сведений о каких-то особых мерах, принятых тогда для предотвращения болезни, практически нет. Известно, что на Руси в XIV столетии на пути предполагаемого движения заразы выставляли сигнальные костры. Сопровождалось ли это также запрещением приезжать в город из пораженных болезнью мест, сказать сейчас трудно. Возможно, что эта мера была своеобразной предшественницей широко распространенных в следующее столетие застав и засек.
Эпидемия чумы 1654–1655 годов – самая крупная эпидемия XVII века в России. Летом 1654 года чума была занесена в Москву и затем распространилась на другие территории.
Медицина XVII века была практически бессильна перед чумой, поэтому главным инструментом властей были карантины. Блокировались заражённые населённые пункты и районы, на дорогах расставляли заставы и засеки с горящими кострами «для очищения воздуха». Но люди всё равно находили способ вырваться из оцепленного района и разносили болезнь дальше.
Заболевших в большинстве случаев оставляли без помощи и ухода. Главными средствами дезинфекции были огонь, вода и мороз. Также применялся известный на Руси издревле дым от сжигания можжевельника и полыни, которым окуривали дома и предметы. Вещи и одежда заболевших сжигались на кострах. Письма по пути следования передавали «через огонь»: с одной стороны от костра стоял гонец и выкрикивал содержание написанного, а на другой – тот, кто переписывал письмо на новую бумагу. Перевозимые между городами деньги предписано было промывать в воде, а одежду «вымораживать и вытресать».
Народное сознание видело в эпидемии наказание Божие за грехи, поэтому и путь к спасению был в вере и обращении к Богу. Так, жители Суздаля моля Бога об избавлении от постигшего бедствия, совершили крестный ход вокруг города. Остановившись на том месте, где улицы сходились крестообразно, отслужили молебен. Произошло чудо и моровая язва прекратилась. В знак благодарности на месте молебна тогда же была устроена деревянная часовня в честь Святого Креста. В 1770 году, вместо часовни была сооружена каменная Кресто-Никольская церковь.
В 1771 году город Владимир постигло страшное бедствие – эпидемия чумы. В то время Россия вела войну с Турцией и через войска эпидемия с юга быстро распространилась по всей России. Человеческие усилия остановить болезнь были тщетны, множество людей умирало в страшных мучениях – так прошел весь сентябрь 1771 года. Вновь оставалась надежда лишь на помощь Божию. Народ и духовенство обратились к светским властям с просьбой внести в город Владимир древнюю святыню – Боголюбскую икону Божией Матери для совершения молебна и крестного хода. Но городское начальство некоторое время сомневалось, запуганное уверениями лекаря-протестанта Флейшера в том, что при стечении большого количества народа эпидемия усилится. И все же власти уступили – 22 октября икона была внесена во Владимир. Были совершены всенародные молебствия и из числа 200 заболевших умерли лишь трое, остальные получили исцеление, а в ноябре чума и вовсе прекратилась. По легенде, лекарь-немец восклицал: «Боже мой, это чудо!», и вместе с семьей перешел из лютеранства в Православие.
Немало бед перенесло человечество и от холеры — острой кишечной инфекции. Холера – это заболевание, которое проявляется выраженной диареей и рвотой, быстро приводящими к обезвоживанию. В одном только XIX веке насчитывают пять волн пандемии холеры, которые, как правило, начинались в долине реки Ганг (Индия). Тогда холера унесла больше жизней, чем какое-либо другое заболевание.
В течение 1830 года в России холерой была поражена 31 губерния, заболело почти 70 тысяч человек и умерло более 37 тысяч. А уже в следующем году заболело почти полмиллиона человек и умерло более 197 тысяч. Распространение холеры сопровождалось невероятной паникой, охватившей все сословия. Все, кто мог, бросали города и бежали в деревню. Начались холерные бунты, вызванные чрезмерным усердием и самоуправством царских чиновников и полицейских. В наспех созданные холерные больницы помещали всех больных совершенно без разбору.
По повелению царя Николая I по всем храмам Российской империи был разослан текст особой молитвы для ежедневного чтения на литургии об избавлении от напасти.
В разгар этой эпидемии в село Тейково Владимирской губернии (сейчас это город в Ивановской области), лично приехал губернский предводитель дворянства Андрей Петрович Хметевской. Здесь под его руководством была устроена инфекционная больница. Тогда же в Тейково был доставлен и один из списков той самой Боголюбской иконы, спасшей Владимир от чумы. Болезнь победили.
Эпидемия 1848 года была самой большой эпидемией холеры, когда-либо посещавшей территорию России: в течение года заболело почти 2 миллиона человек и умерло почти 700 тысяч. Эта эпидемия оставила неизгладимые воспоминания у современников. А. С. Пушкин отмечал, что с холерой пытались бороться как с простудой или отравлением – пили молоко с маслом. Никаких особых мер по борьбе с холерой в те годы в России по-прежнему не было. Возбудитель холеры был выделен Робертом Кохом только в 1883 году, а до этого научного объяснения распространения этой болезни в мире просто не существовало.
Последняя крупная вспышка холеры в России произошла в конце XIX века. В 1892 году было поражено 77 губерний и областей страны, заболело более шестисот тысяч человек и умерло почти 300 тысяч.
По несчастью, в Поволжье и Черноземной полосе России тогда случился сильный неурожай, за которым пришел голод. Это совпадение привело к огромному количеству жертв. Повсеместно организовывались различные меры для борьбы с заразой. Кстати, сохранилось множество сведений и документов о том, как протекала эпидемия и как с ней боролись.
В губернских и уездных городах создавали санитарно-исполнительные комиссии, задача которых состояла в подготовке и приведении в исполнение мер для борьбы с холерой. В состав комиссии входили врачи. При помощи полицейских члены комиссии должны были следить за исполнением санитарных предписаний. В задачи комиссии входило: организация осушения почв и ликвидация свалок; отслеживание чистоты питьевой воды и качества продающихся продуктов питания; решение о закрытии ярмарок, базаров, запрет на проведение храмовых праздников; решение об изоляции больных или тех, кого подозревают в заболевании холерой. Также предписывались правила захоронения умерших и меры по дезинфекции домов, в которых жили заболевшие.
В «Наставлении для производства дезинфекции жилых помещений, белья, одежды, мягких постельных принадлежностей и извержений больных при заразных заболеваниях» давались инструкции по составлению растворов для дезинфекции и технологии обеззараживания предметов обихода и помещений.
В «Наставлениях для предохранения от холеры и для приятия мер в случае заболевания» перечислялись признаки холеры, пути заражения и меры предосторожности. Даны, в том числе и такие рекомендации:
«Выпить горячего и не крепкого чая, или настоя ромашки, или мяты, причем недурно к ним прибавить чайную ложку крепкого вина…».
Появление холеры в 1893 году во Владимирской губернии не было неожиданным, как это случилось в 1892-м, и потому заранее можно было приготовиться к борьбе с ней. Осенью 1892 года были подведены итоги всем израсходованным средствам в эпидемию того же года. Причем в результате оказалось, что, благодаря спешной организации мер для борьбы с ней, и незначительному развитию эпидемии в губернии, кое-что было сделано с запасом. Например, устроенные в селениях бараки.
Тогда же решили закупить впрок дезинфекционные средства и продукты питания для больных. По губернии для санитарного осмотра предполагалось отправить санитарные отряды, для которых была составлена инструкция, отражавшая принципы их деятельности.
Начальниками отрядов назначали врачей или студентов-медиков. Они должны были по возможности подробно исследовать путем опроса, кто, где и когда из местных жителей находился в соприкосновении с больными и принять всевозможные меры для изоляции и дезинфекции. Они же должны были следить за качеством воды в селениях, санитарным состоянием домов, организацией изоляции от домов, имеющих холерных больных и т. д. Санитарные отряды должны также были оказывать медицинскую помощь населению не только от холеры, но и от всяких других болезней.
Далеко не легкими были условия работы медиков в тот период. Так, в село Ундол Владимирского уезда (сейчас это город Лакинск) в связи с распространением инфекции, был командирован санитарный отряд для оказания помощи и содействия находящемуся там медицинскому персоналу уездного земства. Местный персонал энергично и умело оказывал врачебную помощь, но все были крайне утомлены, не спавши несколько ночей, день и ночь посещая больных. Отметим, что появление холеры в Ундоле представляло большую опасность потому, что там проживали фабричные рабочие крупной Бажановской мануфактуры, от которой в 3-х верстах находилась еще более обширная Собинская. Общее число крестьян-рабочих на обеих фабриках достигало шести тысяч.
Так вот, с самого начала прибытия в Ундол медицинского персонала обнаружилась крайняя требовательность населения. Больные желали лечиться на дому, а не в устроенных временных бараках, при этом они не пользовались при приеме лекарств услугами своих домашних, а требовали, чтобы едва ли не каждые четверть часа их посещал кто-либо из лиц медицинского персонала.
Под впечатлением крайне тяжелой формы заболеваний и значительного процента смертности местное население приходило в раздражение. Неприятных ситуаций хватало. Так, утомленный работой служитель, производя посредством гидропульта дезинфекцию карболовой кислотой трупа умершей, нечаянно попал брызгом на шею одного рядом стоявшего крестьянина и конечно причинил ему ожог. Неудовольствие жителей перешло в угрозы противодействовать медицинскому персоналу, а так как холерных больных становилось всё больше, то губернская управа командировала в Ундол еще один санитарный отряд. В тот же день возвратился в село председатель уездной земской управы и вследствие всех этих принятых мер, население успокоилось, а врачебная помощь начала отправляться беспрепятственно и успешно. В Ундоле холерная эпидемия пошла на спад, но уже распространилась по соседним волостям, так что для оказания помощи местному медицинскому персоналу, все кто был командирован в Ундол, были затем отправлены по разным селениям Владимирского уезда.
А вот в Покровском уезде местные крестьяне, выражая сильную боязнь холеры, относились к персоналу санитарного отряда с доверием, оказывали во всем полное содействие к прекращению эпидемии, чем способствовали быстрому ее прекращению.
В деревне Кошкинка Меленковского уезда лечились от холеры хлебом с чаем.
Как отмечал врач санитарного отряда, отправленного в Кошкинку, «санитарное положение деревни самое убийственное». Вода из речки была совершенно непригодна для употребления, а колодцы находились по близости с зараженными домами. Решено было приспособить в Кошкинке отдельный дом, прежде пустовавший, куда помещались холерные больные. Кроме того, при содействии местных дворян, там же была открыта чайная с даровой раздачей чая и белого хлеба. Эта последняя мера, как это не кажется нам странным, была весьма разумной. Чайная – это место, где население могло примириться с медицинским персоналом. А главное, она отвадила жителей от поедания сырых овощей и питья холодной, грязной, некипяченой воды. В Кошкинке чайная, как видно из отчетов врача, сразу приобрела симпатии населения. Так, в одном донесении он пишет, что «у священника соседнего погоста ночью напекли нам белого хлеба из целого пуда муки; чаю и сахару привезли нам целую гору, и пьет с белым хлебом народ христианский чаек у нас на дому, целый день, глумясь над огурцами и сырой водой. Вода у нас в деревне еще больше, по-моему, чем вредна и отвратительна». К сожалению, чайная была открыта уже в конце эпидемии, хотя может быть – и она способствовала ее прекращению.
Кроме холеры во Владимирской губернии были и другие эпидемические заболевания. В 1900 году согласно статистике было более 48 тысяч больных, зараженных корью, скарлатиной, натуральной оспой, тифом разных видов, крупом, дифтерией, дизентерией, заушницей (в народе – свинка), коклюшем и гриппом.
В 1918-1919 годах мир боролся еще с одной страшной болезнью – «испанским гриппом» или «испанкой», как его называли. Последствия той эпидемии были ужасны в масштабах всей планеты. По разным подсчетам от этой опасной формы гриппа за два года погибло от 50 до 100 миллионов человек.
Нулевым заболевшим «испанкой» считается повар американского военного тренировочного лагеря Альберт Гитчелл, почувствовавший себя плохо 11 марта 1918 года. По другим версиям, грипп уже за несколько лет до этого был разнесен по планете, выйдя из глухих китайских провинций. Так, или иначе, но Первая мировая война и постоянное перемещение солдат, способствовали распространению болезни. «Испанкой» заразилось около 550 миллионов человек – почти 30% населения Земли.
У больных наблюдалось кровохарканье, высокая температура, головные боли, боли в мышцах и костях. В то время еще не было антибиотиков и все эти осложнения становились для заболевших фатальными.
На владимирскую землю «испанка» пришла в конце лета 1918 года, а уже в конце сентября гриппом была охвачена вся Владимирская губерния. Согласно статистике, на каждую тысячу жителей тогда насчитывалось 50 заболевших и выше. Это был самый плохой показатель по стране.
В течение всей Гражданской войны на территории СССР наблюдались также масштабные вспышки брюшного, сыпного и возвратного тифа, а также холеры, дизентерии и туберкулеза.
Еще в начале 1918 года Владимирская губернская земская управа составила специальное извещение, в котором говорилось, что из-за недостаточного питания и безработицы стоит ожидать всплеска эпидемических болезней. В документе всем уездным земским управам было рекомендовано немедленно приступить к организации врачебной помощи населению.
Весной того же года усилиями владимирских медработников был организован Губернский врачебно-санитарный отдел, который позже был выделен в самостоятельный Губернский отдел здравоохранения, в ведение которого перешли все бывшие земские медицинские учреждения.
Точное количество умерших от «испанки» и других опасных болезней в 1918-19-ом годах во Владимирской губернии неизвестно. Те, кому суждено было умереть от заразных заболеваний во Владимире, нашли свой последний приют в северо-западной части Князь-Владимирского кладбища у тюремной стены – там, где раньше хоронили узников Владимирского Централа. На могилах стоял ряд одинаковых безымянных крестов. На их месте в 1950-х появились новые захоронения. Единственное надгробие, напоминающее о страшных эпидемиях тех лет – памятник, который маршал Климент Ворошилов поставил здесь своей матери и двум ее внучкам, умершим во Владимире в 1919 году, предположительно, от тифа.
Тиф, корь, дизентерия и другие инфекционные болезни стали тяжелейшим испытанием для страны в годы Великой Отечественной войны. Напряженная борьба на санитарно-эпидемиологическом фронте шла даже в тыловом Владимирском крае.
Нападение нацистов на СССР в первые месяцы войны вызвало кроме всего прочего вспышки инфекционных заболеваний, неизбежных при перемещении огромных масс людей. К этому добавились все трудности военного времени – голод, нехватка средств гигиены и медикаментов, неизбежная антисанитария.
В начале Великой Отечественной войны во Владимире развертывание госпиталей возглавил опытнейший врач-инфекционист Сергей Петрович Белов. Он руководил одним из самых крупных госпиталей, находившемся в доме № 3 на улице Луначарского.
Белов – легенда владимирской медицины. Уроженец Судогды, он со своей врачебной специализацией определился на Гражданской войне, в самый разгул тифа и «испанки».
Во многом именно заслугой Белова стало недопущение вспышек заразных болезней во Владимирских госпиталях в годы Великой Отечественной войны. Как никогда пригодился его опыт борьбы с болезнями, полученный им еще в Средней Азии.
Условия были сложные, не хватало даже мыла. Бинты с кровавых и гнойных ран приходилось после стирки пускать в ход повторно. Кстати, согласно специально разосланной по госпиталям инструкции, вместо мыла использовали водную вытяжку из древесной золы.
Отдельную опасность представляли военнопленные. Немцев, итальянцев, венгров, румын, испанцев, австрийцев везли в наши края много. Особенно в 1943 году из-под Сталинграда. Они были обмороженные и ослабленные, некоторые полностью покрытые тифозными вшами, и неизбежно являлись переносчиками заразных болезней. Так, в госпитале для военнопленных в Камешково около десяти врачей и медсестер умерли, заразившись тифом.
Главным источником заражения признавали железную дорогу, неимоверно перегруженную в начале войны.
Дезинфекторы из санэпидстанций по всему региону работали по три смены. Трудились, как правило, женщины. Они занимались санитарной обработкой эвакуируемых и проезжающих, обеззараживанием источников воды, мест скопления стоков, бомбоубежищ.
К концу 1943 года во Владимире были отремонтированы все бани, в очагах распространения инфекций выдавали гребешки для борьбы со вшами. На станции Владимир санитарный осмотр прошли около 20 тысяч пассажиров. Только во Владимире в 1943 году были сделаны тысячи прививок против брюшного тифа, дизентерии, оспы и дифтерии.
Если бы не героический труд медиков и дезинфекторов, ситуация могла бы выйти из под контроля. Несмотря на сложнейшую санитарную обстановку, крупных эпидемий в годы войны во Владимирском крае к счастью не было.
В XX веке медицина совершала огромный шаг вперед. Советские ученые побороли тиф, черную оспу, менингит, сибирскую язву и другие болезни.
Пусть сейчас в мире и свирепствует новая пандемия, но остается надежда, что достижения медицины и улучшение условий жизни людей предотвратят массовые вспышки подобных заболеваний в будущем.